Пояснение от стоявших на взлетно-посадочной полосе асов из пилотажной группы "Русские Витязи": Чжанцзяцзе, Китай, 19 марта 2006 года. Анатолий Николаевич выполняет проход на предельной малой высоте. Наша группа наблюдала за этим уже на земле. На мгновение у всех сжималось в груди. Не передать, с каким уважением и восхищением мы относились к его летному мастерству.
Самолёт Ту-134Б с бортовым номером 65703 был выпущен Харьковским авиационным заводом в конце лета 1980 года, после чего передан Министерству гражданской авиации. Вначале лайнер летал в 1-ом Рижском объединённом авиаотряде, а летом 1982 года был переведён в Бакинский объединённый авиаотряд Азербайджанского управления ГА. После распада СССР в сентябре 1993 года самолёт перешёл к азербайджанской авиакомпании АЗАЛ (азербайджанские авиалинии).
Особенностью данного самолёта были его двигатели. Спустя год после перехода самолёта в а/к АЗАЛ, в ноябре 1994 года, на него были установлены двигатели Д-30 третьей серии. Следующий год лайнер без проблем совершал пассажирские рейсы, пока однажды, в ноябре 1995 года в бортовом журнале не появилась следующая запись:
“При включении системы кондиционирования ощущается запах масляной гари”.
Выявить и устранить причину возникшей неисправности не удалось. Самолёт продолжал летать, а при появлении в кабине запаха гари экипажам рекомендовалось снижать отбор воздуха от двигателей. Также стоит отметить, что к этому времени самолёт выработал 90% своего ресурса.
27 ноября 1995 года в бортжурнале самолёта вновь появилась запись о наличии запаха гари в кабине. По словам техников, причиной, скорее всего, являлась неисправность левого двигателя либо части системы отбора и кондиционирования воздуха, связанной с левым двигателем. Через несколько дней неисправность была устранена, а в бортжурнале появилась запись «Замечаний нет» которая соседствовала с зачёркнутой записью «Запах гари незначительный». 4 декабря лайнер совершил пять рейсов, при этом никаких замечаний о наличии запаха гари в кабине и пассажирском салоне не было.
Аэропорт Баку, Азербайджан 15:20 5 декабря 1995 года
В этот день у Ту-134 запланирован очередной разворотный рейс в Нахичевань. Его должен выполнить экипаж из шести человек во главе с командиром – пилотом 1-го класса Эдуардом Гасановым. В данном составе в 1995 году экипаж выполнил уже 50 полётов, а потому считался очень слаженным и опытным. В 15:30 лайнер вылетел из Бакинского аэропорта и чуть более чем через час приземлился аэропорту Нахичевани. Полёт прошёл штатно, замечаний по работе оборудования и систем воздушного судна у экипажа не было.
В 17 часов экипаж начал готовиться к обратному рейсу в Баку. На борт поднялись 76 пассажиров. На этапе предполётной подготовки, запуска и руления не возникло никаких отклонений или отказов, которые бы могли препятствовать выполнению взлёта.
Ту-134Б-3 авиакомпании Азербайджанские авиалинии
В 17 часов 52 минуты Ту-134 поднялся в вечернее небо. Через 3 секунды после отрыва от полосы экипаж убрал шасси. В этот момент был зафиксирован рост температуры газов за турбиной левого двигателя. Значение было небольшим и едва превышало 3 градуса в секунду. Всё изменилось, когда на 86-й секунде полёта на скорости 335 км/ч и на высоте 60 метров произошёл отказ левого двигателя. При этом температура газов за турбиной подскочила до 680°C, а в кабине сработало оповестительное табло об отказе генераторов 1-го двигателя (левого). Но экипаж этого не увидел, так как кресло бортмеханика находилось во взлётном положении. В таком положении лампы сигнализации "Отказ генератора" и "Температура высока" находятся вне его поля зрения, так как они расположены на правом бортовом пульте. Самолёт тут же начало кренить влево.
Вскоре весь экипаж почувствовал замедление роста скорости. Второй пилот Сергей Кулиев попытался парировать левый крен и отклонил руль высоты вниз (на пикирование), а руль направления вправо, чтобы создать координируемое устойчивое скольжение. Бортмеханик ошибочно решил, что отказал правый двигатель, о чём доложил капитану. Делая такой вывод, он руководствовался изменением положения стрелок приборов контроля работы двигателей без считывания значений показаний с этих приборов. На оценку ситуации у него ушло 3 секунды, тогда как обычно для этого необходимо не менее 5 секунд. В ночных условиях бортмеханику было трудно быстро и правильно анализировать показания приборов. Иными словами, бортмеханик поторопился и неверно оценил состояние двигателей. После того, как командир Эдуард Гасанов услышал об отказе правого двигателя, он незамедлительно взял управление на себя. К этому моменту второму пилоту уже удалось стабилизировать самолёт. Кулиев чувствовал, что лайнер разворачивает не вправо, как при отказе правого двигателя, а влево. Он предполагал, что бортмеханик ошибся, но заявить об этом вслух он не смог.
Кабина самолёта Ту-134
На 96-ой секунде полёта самолёт влетел в смог, который начал экранировать факеление отказавшего левого двигателя. Шлейф пламени был хорошо виден с земли. Возникшее свечение КВС принял за пожар в хвосте самолёта. Он вспомнил о словах бортмеханика, который несколько секунд назад доложил об отказе правого двигателя. Решив, что горит именно правый двигатель, он отдал приказ о его экстренном отключении.
Согласно руководству по лётной эксплуатации Ту-134, если в двигателе падают обороты ротора, а температура растёт выше максимально допустимого значения, что, собственно, и наблюдал бортмеханик, необходимо перевести двигатель в режим малого газа, дать ему поработать две минуты, а затем выключить. В реальной же ситуации КВС сперва скомандовал штатно выключить двигатель, но уже через 10 отдал приказ на его экстренное выключение. Другими словами, если бы экипаж действовал строго по инструкции, у бортмеханика ещё была возможность исправить свою ошибку.
Когда бортмеханик начал отключать правый двигатель, то по тахометру он увидел падение оборотов работающего двигателя. Осознав ошибку, он мгновенно вернул рычаг остановки двигателя в рабочее положение. Но было уже поздно. К этому моменту единственный работающий правый двигатель был остановлен.
– Полный отказ второго двигателя, — доложил он командиру.
На высоте 200 метров вертикальная скорость самолёта упала до нуля, а приборная – до 290 км/ч. Командир экипажа, понимая, что до полосы они не дотянут, решает совершить аварийную посадку вне аэродрома. Позже эксперты отметят, что, несмотря на столь сложную и аварийную ситуацию, командир Эдуард Гасанов действовал грамотно и сохранял высокую работоспособность. Снижаясь и подыскивая место для авариной посадки, прямо по курсу он видит жилые дома. Командир отклоняет штурвал вправо, но делает это настолько сильно, что уровень крена достигает 36˚ вместо максимально установленного 15°.
В результате самолёт быстро теряет высоту и в 17:54 с вертикальной скоростью 10 м/с сталкивается с землёй. Вначале лайнер врезался правым крылом во вспаханное поле, в результате чего у него разрушилась правая консоль крыла, а также отделился правый двигатель. Движущийся на высокой скорости фюзеляж врезался в бетонное основание опоры ЛЭП, из-за чего у самолёта оторвало хвостовую часть и стабилизатор. Через 180 метров от места первого касания земли разрушенный самолёт остановился.
Самолёт упал на окраине города Нахичевань в 3,5 километрах от торца ВПП. На месте крушения обошлось без пожара.
Спасатели прибыли на место только через час, когда погибших и раненых уже вывезли силами местных властей и воинских частей. Из находившихся на борту 82 человек, в катастрофе погибли 52. Ими стали второй пилот, стюардесса и 50 пассажиров, которые сидели в центральной части салона. По числу жертв эта авиакатастрофа является третьей в истории Азербайджана (после катастроф Ил-76 в 1989 году и Ан-24 в 1973 году).
Расследованием причин катастрофы занимался МАК совместно с другими научными и исследовательскими центрами. Уже через 21 день после крушения заместитель начальника авиакомпании АЗАЛ Назим Джавадов заявил, что катастрофа произошла вследствие отказа двигателей. В этом он обвинил российский Быковский авиаремонтный завод № 402, который ранее произвёл ремонт двигателей с нарушениями.
Согласно заключению комиссии МАК, причиной катастрофы стала вынужденная посадка с двумя авторотирующими двигателями вне аэродрома, приведшая к разрушению воздушного судна, в результате сочетания ряда факторов. Первый - самовыключение левого двигателя после отрыва самолёта от ВПП из-за разрушения вала, роторных и статорных деталей турбины в результате смещения с топливной форсунки и последующего прогара одной из жаровых труб. Второй фактор - действия бортмеханика, который ошибочно экстренно выключил исправный правый двигатель, а также выполнение им на взлёте функций, не предусмотренных РЛЭ, а именно: контроль значений скорости и высоты полёта. Третий фактор - недостатки эргономики кабины самолёта Ту-134Б, которая не позволила экипажу безошибочно определить отказавший двигатель и принять соответствующие меры.
Свою роль сыграла и необходимость выполнения экипажем манёвра с креном, превышающим предельно допустимый для избежания столкновения с жилыми домам. Кроме того, имела место эксплуатация левого двигателя на протяжении более чем 30-ти часов с неустранённым дефектом.
Помимо этого, при расследовании комиссия выявила ряд недостатков. Так, техническая информация по эксплуатации двигателей Д-30 в страны СНГ не рассылалась. Помимо этого, в авиакомпании АЗАЛ отсутствовал тренажёр Ту-134Б. Тренировки лётного состава проводились в кабинах настоящих самолётов. Это допускалось инструкцией по Организации лётной работы, но влекло за собой различные последствия. Например, тренировки в реальном самолёте не позволяли экипажам отработать определённые манёвры. Ну и наконец, руководство по лётной эксплуатации Ту-134Б не содержало изменения в технологии действий членов экипажа и перераспределение обязанностей для случая, когда самолётом управляет второй пилот.
Также МАК предложил провести необходимые исследования, разработать и внедрить рекомендации по дальнейшей эксплуатации двигателей Д-30 третьей серии. Был поднят вопрос о целесообразности изменения компоновки пульта контроля работы двигателей на самолёте Ту-134Б с целью исключения ошибки экипажа. Исходя из того, что одним из факторов катастрофы стали ошибки во взаимодействии экипажа, МАК предложил внести в РЛЭ раздел, определяющий порядок взаимодействия экипажа при пилотировании самолёта с рабочего места 2-го пилота.
экспериментальный вертолет Contraves с пилотом перед запуском. (источник фото:Heli-Archiv Wernli).
В середине сороковых годов прошлого столетия - летательный аппарат под наименованием - "хеликоптер", он же "вертолёт" начал постепенно набирать популярность и доказывать свои возможности, как в военной, так и в гражданской сфере. До того, как одновинтовая схема (с одним несущим и хвостовым винтами) была практически повсеместно принята в вертолётостроении (в настоящее время большая часть вертолётов имеет именно такую схему), у некоторых изобретателей по всему миру возникла идея установить импульсные (или реактивные двигатели) на законцовки лопастей несущего винта. Всё это дело было связанно с простотой конструкции, в отличии от других вертолётов различных схем.
В длинный список компаний, опробовавших это решение, входит и швейцарская компания Contraves (эта компания была основана в Эрленбахе в 1936 году), построившая в 1950-х годах одноместный прототип с нестандартной системой управления. Этот вертолёт долгое время оставался малоизвестным и "окутанным завесой тайны". Удалось собрать в этой статье немногочисленные сведения об этом вертолёте.
Начиная с 1955 года, эта компания приступила к разработке одноместного прототипа, под руководством инженера Сленцеля(который позже переехал в США), проектировался он для военных целей, как вертолёт разведки и связи.
Задумывался этот вертолёт, как "быстро складывающийся" и транспортируемый в автомобиле, в частности в военном джипе. По замыслу конструктора, для управления этой моделью не требовалось практически никакого лётного опыта.
Вертолёт (который, по-видимому, так и не получил официального обозначения) имел 6-метровый двухлопастный несущий винт, приводимый в движение двумя импульсными реактивными двигателями, разработанными этой же компанией Contraves. Двигатели имели диаметр около 80 мм и создавали тягу около 15 кг каждый. Ротор вращался со скоростью около 600 об/мин.
Импульсные реактивные двигатели были установлены на отдельных стержнях, на этом снимке на переднем плане видна одна из двух импульсных реактивных установок, установленных на экспериментальном вертолете Contraves. (источник фото: Heli-Archiv Wernli).
Импульсные реактивные двигатели были установлены на отдельных стержнях с профилем крыла, расположенном перпендикулярно лопастям на расстоянии около 1,50 м от втулки несущего винта (смотри фото выше, то есть не на самих лопастях, такого я не видел ни в одной подобной схемы, довольно оригинально и вполне разумное решение, на мой взгляд).
Топливо подавалось к импульсным реактивным двигателям с помощью двойного поршневого насоса, который находился в 30-литровом топливном баке, а сам бак служил опорой для кресла пилота. С помощью двух рычагов пилот регулировал подачу топлива и, соответственно тем самым увеличивал или уменьшал мощность. Расход топлива оценивался примерно: 60 литров в час. Металлические лопасти были оснащены гидравлическими амортизаторами, и они соединялись со втулкой несущего винта с помощью шарниров. Втулка несущего винта устанавливалась сверху металлической конструкции. Также имелся баллон со сжатым воздухом, который использовался для запуска импульсных реактивных двигателей.
На переднем плане - органы управления и приборы, используемые на экспериментальном вертолете Contraves. (источник фото: Heli-Archiv Wernli).
Имелась у вертолёта и приборная панель, на которой были установлены некоторые важные элементы управления и приборы: - прибор, измеряющий скорость вращения НВ; - манометр, показывающий давление воздуха в баке; - двойной индикатор расхода топлива, индикатор запаса топлива (топливомер); - клапан, закрывающий подачу топлива, - и электрический выключатель.
Описать каким образом управлялся этот аппарат мне будет сложно, но я постараюсь, надеюсь Вы поймете как это работало....
Вертолёт имел нетрадиционную систему управления, основанную на простом смещении центра тяжести. (Среди пионеров, выдвинувших эту идею, был авиационный инженер Чарльз Хортон Циммерманн (1908-1996), который в 1930-х годах пришёл к выводу, что обычного балансирования человека достаточно для управления небольшим летательным аппаратом. Его теории были окончательно подтверждены, когда в начале 1950-х годов была построена летающая платформа Hiller VZ-1 Pawnee. Эта концепция, названная Циммерманом "кинестетическим управлением"). В прототипе Contraves сиденье пилота было установлено над баком и могло перемещаться вперёд и назад. Перемещая свой вес (а значит, и центр тяжести), пилот, пристегнутый страховочным ремнем к трубе перед грудью, мог выбирать, в каком направлении двигаться. Перемещая своё тело влево или вправо, так он получал боковое управление.
Ноябрь 1957 года - прототип вертолета Contraves проходит испытания в сельской местности недалеко от Делемона. В целях безопасности летательный аппарат удерживается тросами. (источник фото: Heli-Archiv Wernli)
Передвигая правой рукой ручку вверх-вниз, пилот управлял углом наклона лопастей (то есть рычаг коллективного или же общего шага). Поворотом ручки пилот управлял подвижным стабилизатором (изготовленного из лёгкого алюминиевого сплава). Несущая труба стабилизатора крепилась к опоре втулки несущего винта. У вертолёта было небольшое обычное полозковое шасси с колеёй около 100 см. Вес пустого аппарата составлял около 30 кг, а максимальный взлётный вес оценивался в 140 кг.
Лётные испытания проводились в сельской местности близ городка Делемон. Испытания проводились на привязи, под управлением пилота - испытателя Г.Янотти. Во время одного такого испытательного полёта, летательный аппарат упал и был повреждён, восстановлению не подлежал, пилот при этом не пострадал, отделавшись незначительными ушибами.
Попытки воссоздать проект и оснастить его обычным бензиновым двигателем была отклонена, а впоследствии проект окончательно был свёрнут и забыт. Это всё, что мне удалось найти об этом причудливом летательном аппарате...
Да ещё в дополнение сама компания Contraves начала свою деятельность в середине 1930-х , и основным её направлением было - разработка и создание зенитного оружия, каким образом она занялась проектированием вертолёта, для меня остаётся загадкой.....
Если вы смотрели классику в виде фильма «Касабланка», то вы знаете, кто такой Хэмфри Богарт. Если вы знаете, кто такой Хэмфри Богарт (если что – лучший киноактер за всю историю по версии американского института киноискусства), то можете знать фильм «Стучи в любую дверь», из которого и вышла эта фраза, ставшая этаким девизом весьма известных личностей, таких, как Сид Вишес, Дженнис Джоплин, Джимми Хендрикс, Джим Моррисон, Курт Кобейн и так далее.
А причем здесь «Боевой сокол» F-16, который вот-вот должен оказаться в небе Украины?
Ну вообще они, «соколы», уже там. Наши локаторщики их уже неоднократно видели на своих экранах, в центральной части страны. Пока что маскируются среди вылетов МиГ-29 и Су-27, которых отмечается на удивление много, то ли кто-то еще поделился, то ли реально подлатали свои и берегли именно на этот случай.
В принципе, удивляться не стоит. Обещали же, что первые F-16 прибудут в распоряжение ВСУ где-то в июне этого года? Обещали. И, кстати, не первый раз уже на Западе играют эту репризу, когда о поставках какого-либо оружия официально заявляют через пару-тройку дней после того, как оно уже вовсю применяется в боях. Этакое «Ах, да, мы поставили это».
Потому наличию F-16 в небе Украины совсем не удивлюсь, более того, уверен, что в кабинах самолетов сидят совсем не украинцы. Ну просто потому, что надо не пиар гонять, а делом заниматься. А после полугодового обучения украинские летчики – простите, это как в плохие времена после 4 часов налета в аэроклубе за штурвал «Яка» садиться.
Ну вы все поняли аналогию.
Потому, есть такая уверенность, что в эфире там не украинский язык, а что-то другое. И на аэродромах тоже, потому что научить опытного летчика летать по аналогиям его службы – это одно, а вот с техниками и инженерами, особенно по радиоэлектронике, простите, все по Станиславскому. То есть, не верится совершенно. Не украинцы там шуруют, готовя «соколов» к полетам.
В общем, прямо хочется еще и песенку процитировать: «Куда вас, сударь, к черту, занесло?»
Боевой путь «Сокола» с 1978 года был длинным и тернистым, роль колючек в основном играли ракеты советского производства. Потом список стал более длинным, но F-16 как-то дотянул до наших времен, пусть и не в роли ведущего самолета ВВС США, наводящего ужас на все летающее. Так, крепкий середнячок. Пусть во многом и «самый» - самый массовый из четвертого поколения, самый популярный в мире (25 стран) и так далее.
Были, конечно, интересные моменты разного толка в карьере этого в общем замечательного самолета, он даже был «русским».
На самом деле все больше похоже на какой-то летучий дурдом: F-16, который никогда не стоял на вооружении флота, на снимках с гордой надписью NAVY на фюзеляжах несет на себе еще и опознавательные знаки ВКС России (правда, с китайским привкусом) и даже бортовые номера в нужных местах.
На самом деле – это прямо иллюстрация дня сегодняшнего тут, неподалеку, в трех сотнях километров от меня.
Если проявить интерес, то этот самолет обзывался в справочниках как F-16N. Сделанный на базе F-16 Block 30, имеющий «некоторые отличия». Но отличий там – мама родная, реально это другой самолет.
Совершенно неприспособленный для ведения воздушных боев. Точнее, приспособленный, но для учебных. На нем изначально отсутствовала пушка и боекомплект, что пришлось компенсировать балластом, не было и электропроводки, необходимой для пуска ракет и сброса бомб.
Все, что мог этот самолет – просто летать, изображая российский самолет.
Да, все правильно: эскадрилья «Агрессор» той самой школы «Топ Ган», точнее, Fighter weapons school. Только летали на них не Том Круз сотоварищи из Голливуда, а более прозаические летчики авиации флота США. Опытные асы учили своих коллег, изображая российские самолеты.
И вот теперь «Сокол» стал вроде как украинским. Примерно с той же степенью боеготовности, потому что можно долго рассуждать, но то, что Су-35 его без масла на завтрак сожрут – сомнений нет.
Но никто и не станет бросать столь сложно доставшиеся F-16 в «собачью свалку» с российскими истребителями. Не для того просили, если уж так.
Очень сложно сказать, кто и как готовил украинских летчиков и техников для F-16, но даже с «импортным» персоналом все будет не так роскошно, как хотелось бы Киеву.
Зеленский не раз говорил, что для того, чтобы дать отпор России, ВСУ должны получить 120-130 самолетов. Понятно, что никто столько не даст, у Европы просто нет столько «Соколов» «на вынос». Потому что-то дадут и сперва будут очень внимательно наблюдать, что из всего этого выйдет. Чтобы не получилось, как с немецкими гаубицами и американскими танками. Самолет – еще дороже, кроме того, F-16 все еще производится под заказ для стран третьего эшелона, потому нечего тут имидж лучшему самолету портить.
Естественно, будут смотреть на то, как летают «украинские» летчики и работают «украинские» же механики. Но если эти проблемы решены при помощи наемников, то вот некоторые другие проблемы решить будет непросто.
F-16 нужны «свои» ВПП. Взлетно-посадочная полоса, созданная по стандартам СССР, очень сильно отличалась (не в лучшую сторону) от идеального покрытия ВПП американских ВВС. Потому у нас во всех КБ работали над шасси, которым зазоры в бетонных плитах ВПП ни о чем (а не делать их нельзя по причине приличных перепадов температур почти по всей территории страны), в отличие от американцев, которые могут себе позволить строить идеальные ВПП, ничем по гладкости не уступающие палубам авианосцев.
Нет, молодцы, конечно, русским нос утерли, но вот что МиГ-29, что Су-27 – они могут сесть там, где надо, а не где можно. А вот насчет американских самолетов такой уверенности нет. Тут можно вспомнить исторический пример, когда после окончания войны во Вьетнаме в руки советских специалистов попал экземпляр F-5E Tiger. Машина в общем новая, пусть и не топ: по клыкам «Тигры» в небе Вьетнама отхватывали систематически.
F-5E Tiger на испытательном аэродроме ГК ЛНИИ в г. Ахтубинске
«Тигр» попал в руки испытателям, которые начали его изучать. Но облетать по полной программе не получилось: после пятого или шестого полета стойки шасси чудом не подломились. Оказалось, от посадок на наши ВПП у машины повырывало шлицы в стойках.
Очень сложно сказать, в каком состоянии сегодня основное большинство украинских аэродромов и на что там взлетные полосы похожи. Но что-то мне подсказывает, что максимум на «троечку».
А ведь «Соколу» требуется не только ровная, но и идеально чистая полоса. Низкое расположение воздухозаборников не располагает к взлетам в условиях грязной ВПП, дело может закончиться неприятностью для всех.
Топливо. Вот тут вообще песня матом под бандуру, ибо то, на чем летали МиГ-29 и Су-27 ВВС ВСУ, то есть, авиационное топливо Т-6 или Т-8В очень сильно отличаются от американского JP8. Более того, вызывает сомнение, точнее, есть уверенность в том, что остатки украинской промышленности могут освоить выпуск JP8 и неприятного компонента его, гидразина, который должен храниться отдельно.
То есть выручит украинских летчиков только импорт. Здесь, конечно, пока все в порядке, и добрые американцы, скорее всего, привезут, скажем, из Польши или Румынии достаточное количество этого топлива. Но вот если начнутся изменения в первую очередь в подходах российской армии в плане нанесения ударов по логистическим узлам, то фейерверк из горящих цистерн с авиационным керосином может стать неким лозунгом «Отлетались».
Кроме полустерильных ВПП, «Соколам» потребуются ангары, хранилища топлива и его токсичного компонента гидразина. Конечно, говорить о таких работах в соответствии со стандартами НАТО не стоит даже пытаться, но времени и денег это все равно требует.
И последнее. Истребитель четвертого поколения американского производства – это не Д-30 или БМП-1. Да, он в чем-то им почти ровесник, но для самолета, в отличие от более простых систем вооружений, нужны специализированные сервисные центры. Современный самолет увы, но требует технического обслуживания после каждого полета и настройки бортовых систем. А иногда и замены каких-то блоков оборудования. Тут стоит почитать, с какими адскими усилиями Польша шла в НАТО, как поляки переходили с советской на западную технику.
Да, конечно, в сегодняшних условиях на инструкции НАТО по обслуживанию самолетов можно и наплевать, но… просто это сократит и без того невеликий ресурс переданных самолетов. Если это были датские – они все равно готовились к списанию, так что летать им оставалось не так много. Да в принципе и с другими точно такая же ситуация. Никто не расстанется со столь дорогостоящим вооружением, как самолет, не выжав из него все возможное.
Вообще большинство вменяемых экспертов сходится во мнении, что появление F-16 у ВСУ вряд ли сможет кардинально изменить ситуацию на поле боя в пользу киевского режима.
Конечно, «Соколы» смогут быть весьма и весьма полезны при перехвате таких целей, как крылатые ракеты, благо последние не обладают такой скоростью, как, скажем, сверх и гиперзвуковые собратья. Ну сброс таких ракет, как «Шторм Шэдоу» с относительно безопасной дистанции.
Но лихих воздушных схваток с теми же Су-30 и тем более Су-35 мы не увидим. Самолеты разных классов и лезть на легком истребителе под русский самолет, который и видит дальше, и ракеты пускает на большие расстояния – это бред. Оно понятно, катапульта, парашют, гвинтокрыл поддержки – это все да. А если к этому добавить российские РЛС, которые прекрасно видят больше половины воздушного пространства Украины, да еще прибавить к ним РЛС на территории Беларуси…
И даже не трогая ЗРК типа «Бук», «Тор», «Оса», «Панцирь», просто достаточно напомнить, что у нас все еще достаточно С-300 и С-400. И именно эти ЗРК представляют самую большую опасность для американских самолетов, которые, есть именно такая уверенность, в самое пекло на передовую не полетят.
Значит, придется поработать в этом направлении. Как говорится, если гора не идет к Магомету…
На самом деле, давайте посмотрим, как идут дела у тех образцов техники, на которые возлагались столь большие надежды у Киева?
Где САУ Pz.2000? Не очень с ними, многие в ремонте, некоторые все.
Где «Леопарды»? Вообще без комментариев.
Где «Челленджеры»? В основном шкерятся по тылам, до передовой как-то не доползли.
«Абрамсы»? Да тоже так себе.
Продолжать можно долго, но суть одна: образцы европейского и американского вооружения, попадающие в жернова войны на Украине, исправно перемалываются. Иного и быть не могло, более того, скорее всего, за F-16 начнут охотиться азартно и с огоньком, как гонялись за «Леопардами» и «Абрамсами».
Дело совершенно не в призовых. Нет, конечно, премии – это неплохо, но покалеченный зверинец в Москве – ничуть не хуже. По крайней мере, как акция демонстрации успехов российской армии это было выше всяких похвал. Что-то, а шоу в Минобороны делать научились.
F-16 благодаря множеству причин обречен именно на такой финал. Не так важно, что станет причиной «падения Люцифера», ЗРК, необученные пилоты, неопытные механики и неподготовленные инженеры, работа ВКС или ракетных войск будущего в рядах ВСУ нет ни у чего. Все, что попадет в распоряжение украинских военных, рано или поздно, но будет уничтожено.
И это вызывает много меньше сомнений, чем будущее F-16 на службе ВСУ.
Так что девиз «Живи быстро, умри молодым, оставь красивый труп» - это весьма жизненно. А красивые трупы пригодятся для выставок на Поклонной горе и в парках «Патриот».
Аэропорт Черемшанка, Красноярск 26 сентября 1994 года
Небольшой самолёт Як-40 авиакомпании «Черемшанка» готовится к выполнению рейса в Туру (Красноярский край). На его бору находятся 4 члена экипажа и 24 пассажира, трое из которых – дети.
Подлетая к Туре экипаж вдруг замечает, что погода сильно испортилась, а об актуальных метеоусловиях пилотам не сообщили. Самолёт трижды пытается зайти на посадку, но все три раза экипаж вынужден прерывать заход. Тогда командир Анатолий Данилов принимает решение следовать на запасной аэродром Ванавара, расстояние до которого составляло 453 километра. Это кажется странным, ведь в в 354 км (на 100 километров ближе) расположен другой аэродром – Байкит. Он также может принять Як-40. Тем не менее экипаж меняет курс на Ванавару.
Когда до пункта назначения оставалось 40 километров, а самолёт летел на эшелоне 3000 метров, в баках закончилось топливо и остановились двигатели. На связь с пилотами вышли экипажи других воздушных судов, находившихся поблизости. Они попытались помочь своим коллегам, подсказывая курс на болота, на которых можно было бы совершить вынужденную посадку. Но выяснилось, что борт уже пролетел эти болота, поэтому для аварийной посадки была выбрана другая площадка — берег реки Чамба шириной около 20 метров. КВС приказывает второму пилоту и бортмеханику уйти в салон, а сам выходит на связь с диспетчером:
КВС: "Ищите нас на речке"
Во время захода на вынужденную посадку на скорости 235 км/ч самолёт начал врезаться в верхушки деревьев. У лайнера оторвало правую консоль крыла. С быстро увеличивающимся правым креном Як-40 врезался в землю у реки и полностью разрушился. Все 28 человек на борту самолёта погибли.
Последствия катастрофы
Когда комиссия по расследованию решила прослушать записи переговоров между пилотами и диспетчером, выяснилось, что директор Туринского авиапредприятия А.М. Чернов ещё до прибытия комиссии дал указание изъять и прослушать эти записи. Когда же плёнка была передана специалистам, то записей на ней не оказалось. В ходе проверки авиакомпании «Черемшанка» было выявлено множество нарушений как в организации лётной работы, так и с сфере обеспечения безопасности полётов при управлении воздушным движением в Туринском аэропорту. В авиакомпании творился полный бардак.
Сотрудники УВД аэропорта Тура не раз поднимали вопрос об условиях их работы, а также о состоянии безопасности полётов. Но руководство Туринского авиапредприятия никогда не устраняло этих недостатков, а вышестоящее начальство никак не контролировало их работу.
По заключению комиссии, катастрофа произошла по причине целого ряда факторов:
Во-первых, экипаж неправильно рассчитал количество топлива, необходимого для полёта до Туры, при том, что запасным аэродромом была выбрана Ванавара. Когда топливо на борту кончилось, экипаж неверно определил требуемый эшелон полёта, а также точку начала снижения.
Во-вторых, диспетчер вовремя не проинформировал экипаж о резком ухудшении метеоусловий, а техник-наблюдатель не стал проводить внеочередное наблюдение за погодой, когда та начала портиться. Руководитель полётов, в свою очередь, не проконтролировал как следует работу своих подчиненных.
Обломки
В-третьих, при аварийном остатке топлива на борту экипаж выбрал запасной аэродром Ванавара, расстояние до которого составляло 453 километров. Это при том, что в ста километрах ближе находился аэродром Байкит.
Была теория, что при принятии решения в пользу Ванавары командир Данилов руководствовался экономическими и временными соображениями. Дело в том, что при посадке в некоторых аэродромах Красноярского управления воздушного транспорта, в том числе и в Байките, аэродромные сборы за обслуживание самолёта брались наличными деньгами. Чаще всего это приводило к задержкам вылета. Поэтому экипажи предпочитали таким аэропортам другие, включая и Ванавару.
Позволяет проводить симуляцию полета, отрабатывать применение вооружения и действия во внештатных ситуациях, моделировать боевые сценарии на огромном количестве карт и режимов.