Яркурат
Я смотрю на алые гортензии. Три года назад моя бабушка подарила их нам с Алиной на свадьбу как символ семейного счастья. Я всегда был равнодушен к цветам, а возню с дачей из детства до сих пор вспоминаю с содроганием, и все же этот куст я искренне полюбил и все это время бережно за ним ухаживал. Он и правда стал для меня олицетворением нашего брака: так же, как появлялись новые пышные бутоны, раскрывались и наши с Алиной чувства.
А сейчас гортензии чахнут, и я не могу понять почему.
Я иду на кухню, чтобы сделать себе кофе. Алина стоит ко мне спиной, что-то кашеварит на плите. Я запускаю кофемашину, достаю пакет молока из холодильника и смотрю, как некрасивые белые хлопья всплывают в кружке поверх напитка.
— Алин, почему молоко скисло?
— Спроси у себя, в этом доме его пьешь только ты, — отвечает она, так и не повернувшись.
То, как она произносит эти слова, заставляет меня вздрогнуть.
— Алин, присядь и давай поговорим. Я не понимаю, что с тобой происходит?
— Ты правда не видишь, что я занята?
Слово за слово, и мы ссоримся так, как никогда не ссорились. Алина всегда была моим светом, моим ангелом, а сейчас ее красивое лицо превратилось в гримасу, в каждом ее жесте сквозит что-то чуждое, инородное, злое. Мне становится плохо: меня мутит, голова кружится, я едва не теряю равновесие.
Алина продолжает кричать, но я не слышу, что именно: прямо позади нее в размытых очертаниях комнаты растекается темное, в человеческий рост пятно, чем-то похожее на бензиновые разводы, только буро-черные. Я смотрю на него, и моя кожа покрывается мурашками. Стоит моргнуть, и странная галлюцинация исчезает, оставив после себя ощущение животного ужаса.
***
Вскоре после нашей ссоры я нахожу разбитый цветочный горшок на полу. Бутоны истоптаны, раздавленные лепестки напоминают пятна крови. У меня внутри все переворачивается от боли.
Я бегу в соседнюю комнату и против воли срываюсь на крик.
— Зачем? Зачем ты это сделала?!
Алина смотрит на меня широко открытыми глазами, ее рот искривлен усмешкой.
— Что сделала? Я не знаю, о чем ты.
Охваченный горем, я подскакиваю к Алине и хватаю ее за плечи. Она вздрагивает от моих прикосновений, словно они ей омерзительны.
— Ты знаешь что! Гортензии, что с ними произошло?!
— Сдались мне твои гортензии! Я без понятия, что ты имеешь в виду!
Она лжет. Я не понимаю почему, но я читаю это в ее взгляде, мимике, позе. Я смотрю на Алину и больше не узнаю свою жену. Я отпускаю ее и делаю несколько шагов назад.
— Что с тобой происходит? — одними губами спрашиваю я, но она умудряется услышать.
— Это с тобой что происходит? — опять жестокость и злость в голосе. Я качаю головой и ухожу из комнаты, краем глаза снова натыкаясь на бензиновое пятно.
***
Отношения с Алиной окончательно разладились: мы миримся лишь для того, чтобы снова разругаться в пух и прах через несколько дней. Она отстранилась от меня, даже ее прикосновения стали холодными и словно царапающими кожу. Теперь я часто ловлю на себе ее долгий, изучающий взгляд, будто она наблюдает за мной, выжидает чего-то. Каждый раз у меня от этого вдоль позвоночника бегут мурашки, и все заканчивается очередной ссорой. И каждый раз я вижу ЭТО.
Снова и снова. Проклятое бензиновое пятно.
Сначала я списывал его на игру воображения, последствия стресса, но теперь не могу отмахнуться от ощущения, будто нечто следит за мной. Я не знаю, как быть: рассказать кому, решат, что я слетел с катушек. Но это не так, совсем не так.
Я никогда не считал себя верующим человеком, но дошел до того, что позвал священника освятить квартиру. Пришлось сделать это тайком — Алина была против, но она, словно почувствовав, именно в тот день пораньше вернулась от подруги домой. Скандал был страшный, никогда я не видел, чтобы жена превращалась в такую фурию. Она не слышала меня, а я не знал, как донести до нее, в каком я оказался отчаянии.
И до сих пор не знаю, потому что пятно никуда не исчезло.
И вот я сижу за ноутбуком и вбиваю в режиме инкогнито запросы, один хлеще другого. Первым делом я перекопал кучу статей по неврологии, пока не понял, что они в моем случае абсолютно бесполезны. Потом перешел на мифы, легенды, верования, мистические истории на все более сомнительных сайтах, но понять, что поселилось в моем доме, так и не смог.
Мои глаза болят и чешутся от хронического недосыпа, но вместо того, чтобы пойти в кровать, я кликаю на очередную ссылку. Бегло читаю, на автомате навожу мышь на крестик, когда до меня вдруг доходит смысл статьи, и я снова впиваюсь взглядом в текст.
«Яркурат — древний дух зла.
Изображался древними племенами как ящероподобный человек с переливающейся разными оттенками красного и черного чешуей.
Яркурат — демон-охотник, пожиратель душ. Считалось, что выбрав свою жертву, он проявляет себя не сразу: сперва изводит ее мелкими неприятностями, проверяя на прочность и внушаемость. Яркурат старается разорвать связь жертвы с тем, что ей дорого: одержимый начинает вести себя отчужденно и агрессивно по отношению к близким, его восприятие реальности искажается, могут возникать провалы в памяти. Рядом с одержимым Яркуратом вянут растения и умирает скот.
Если жертве не удавалось избавиться от влияния Яркурата, она становилась опасной для племени, в этом случае верховный шаман проводил специальный ритуал по изгнанию злого духа. Подробнее по ссылке».
Несколько куцых, коряво написанных абзацев вызвали у меня приступ тахикардии. Все сходилось, все! И отчужденность Алины, и ее странное поведение, и эта ситуация с гортензиями.
Я кликнул по ссылке в конце статьи, и на экране отобразилось «404. Извините, что-то пошло не так». Я перезагрузил страницу несколько раз, воспользовался поиском сайта, но так и не нашел ничего про ритуал.
В других источниках была либо копия этой статьи, либо ее еще более урезанная версия. Я задал пару вопросов на форумах, надеясь, что кто-то поможет мне с поисками. Должно же быть хоть что-то…
***
«Привет, незнакомец.
Прочитал твое сообщение на форуме. Будь осторожен. Не знаю, кто из твоих близких стал жертвой, но все хуже, чем ты думаешь. Твоя жизнь может быть в опасности. Высылаю тебе описание ритуала. Не медли. Если оно поймет, что ты его раскусил, попробует сбежать. Или убить тебя.
P.S. Это все правда. Посмотри сам».
Письмо на электронку пришло спустя несколько дней моих скитаний по форумам. Пробую написать ответ, задать вопросы, но почтовый адрес отправителя, похоже, был одноразовый и теперь заблокирован, а никаких альтернативных контактов для связи не указано. Это легко может быть злым розыгрышем, но других зацепок у меня нет.
Скачиваю вложенные файлы: текстовый документ, аудиозапись и несколько фотографий. Начинаю с последних.
На меня накатывает тошнота от вида изуродованных, истерзанных тел на фоне едва заметных бензиновых пятен, которые наверняка посчитали случайным артефактом, дефектом съемки.
Позывы к рвоте усиливаются. Но Алина же не… Нет, нет, она не способна на такое, просто не способна!
Думать об этом невыносимо, и я открываю текстовый файл. Там транскрипция изгоняющего заклинания в дополнение к аудиозаписи и описание ритуала. Я читаю и чувствую, как шевелятся волосы у меня на затылке. Все это напоминает какую-то нелепую сцену экзорцизма из дешевого фильма.
Я захлопываю крышку ноутбука. Это все какой-то бред, так нельзя обращаться с живым человеком. И уж тем более с моей Алиной. Как там говорилось в статье: жертва может справиться и сама? Так вот, мы справимся. Обязательно.
***
Наши отношения немного улучшились. Я стараюсь радовать Алину и во всем поддерживать. Подарил сережки, которые ей давно нравились.
Она исхудала, и все еще нервная и дерганая, но во всяком случае, мы снова разговариваем. Последняя неделя прошла без ссор, пару раз Алина даже улыбнулась. А главное, никакого бензинового пятна.
Все налаживается, надо было лишь проявить немного терпения. Решаю сделать ей небольшой сюрприз и спрятать в квартире несколько маленьких сувениров. Улыбаясь, первым делом открываю прикроватную тумбочку Алины.
То, что я нахожу, заставляет меня онеметь от ужаса, кожа мгновенно покрывается липким потом. Нож! И далеко не раскладная игрушка для резки бумаги, нет. Самый настоящий охотничий нож, небрежно спрятанный под какими-то блокнотами и прочим хламом. В прикроватной. Тумбочке. Которой Алина, кстати, обычно почти не пользуется.
Послание из недавнего письма всплывает у меня перед глазами. Нет, нет, нет!
Я кладу нож обратно, подхожу к двери в спальню и вытаскиваю торчащий изнутри ключ. Перемещаюсь к окну, чтобы собраться с мыслями.
— Алина! — кричу я в другую комнату, стараясь, чтобы голос мой не дрожал.
— Что? — она заходит в комнату и выглядывает в окно вместе со мной. — Что-то на улице?
Я возвращаюсь к тумбочке и достаю оттуда свою ужасающую находку.
— Скажи мне, что это?
Ее черты меняются молниеносно, и я понимаю, что все эти дни ее лицо было лишь маской. В глазах загорается хищный огонь, подрагивающие губы с трудом удерживают усмешку.
— Только не говори мне, что не знаешь. Он лежал в твоей тумбочке.
— Это невозможно! — шипит она в ответ.
За спиной у нее мерцает черно-алое, но теперь это не пятно, а силуэт. Оно гладит Алину по волосам, что-то шепчет ей на ухо. Секунда промедления, и она бросается к выходу из комнаты, но я оказываюсь быстрее: выскакиваю первым, запираю замок, оставляю ключ в скважине.
Стук, скрежет, вой. Мне кажется, что дверь сейчас слетит с петель, и я подпираю ее спиной. Медленно оседаю, открываю мобильник, нахожу письмо с ритуалом. Впервые за долгие годы рыдаю, словно мальчишка. Я не смогу. Я просто не смогу это сделать.
Но у меня нет выбора.
***
Шум стих, но боюсь, что одержимую Яркуратом Алину запертая дверь надолго не удержит. Как ни странно, для ритуала требуется не так много вещей, я быстро копаюсь в шкафу, возвращаюсь, даю себе пару минут перед тем, как провернуть ключ.
Открываю дверь и захожу внутрь. Действовать нужно быстро.
Алина сидит в углу, волосы всклокочены, лицо скрыто за острыми, исхудавшими коленями, но как только дверь захлопывается, она вскакивает, пряча что-то за спиной.
Она видит веревки в моих руках, и ее взгляд становится безумным. Ее трясет, Алина больше напоминает дикого, затравленного зверя, чем человека.
— Не подходи-и-и!
— Алина, пожалуйста!
Я делаю несколько неуверенных шагов.
— Не подходи-и-и! Или я убью тебя, клянусь, убью-у-у-у.
— Милая, — говорю я дрогнувшим голосом, — умоляю, услышь меня. Это все ради твоего блага. Я же знаю, что ты еще там, я могу тебе помочь, пожалуйста, просто позволь мне…
Еще один шаг с моей стороны, и она с диким воплем бросается на меня, замахиваясь основанием разбитой настольной лампы. Я с трудом уворачиваюсь и перехватываю ее правую руку, она толкает меня в грудь, пытается вырваться и, когда не получается, делает еще один рывок в сторону двери.
Она нечеловечески сильна, и я с трудом удерживаю ее и валю на кровать, прижимая всем телом. Алина продолжает брыкаться, расцарапывает мое лицо и вгрызается в плечо: я вою от боли, но умудряюсь затянуть петлю на правом запястье и схватить левую кисть. Когда обе ее руки оказываются связаны, я чуть отстраняюсь, давая себе передышку. Уродливая демоническая маска скалится на меня, из груди Алины вырываются потусторонние хрипы и вопли.
Впервые я вижу его, Яркурата, облик с такой ужасающей ясностью.
Наконец-то у меня получается привязать Алину к кровати. Она противоестественно выгибается, ее суставы выкручиваются до предела, и я боюсь, что веревка не выдержит такого натиска, но она справляется со своей задачей.
Я глажу Алину по голове и нервно сглатываю. Пора.
Я начинаю зачитывать изгоняющее заклинание, подглядывая в телефон. Бензиновое пятно взрывается прямо над Алиной. Капли жгут мне лицо, лезут в глаза, уши, раздирают губы. Мои зубы стучат, сердце разрывается от боли, но я продолжаю, потому что должен закончить начатое во что бы то ни стало. Говорить все сложнее, мой рот будто набит раскаленными камнями, язык с трудом ворочается, но последнее слово заговора все-таки звучит, звенит, заполняет собой пространство комнаты. Боль немного отступает.
Работает. Заговор работает!
Алина замерла, и теперь лишь смотрит на меня, словно загипнотизированная. Это хорошо, потому что последняя часть самая неприятная — я должен вырезать у нее на груди обережный символ. Он простой, но мои руки трясутся и я не знаю, как подступиться, чтобы не ранить тонкую кожу слишком глубоко. Аккуратно вспарываю ее рубашку. Наношу первую царапину, опасаясь, что Алина дернется и я ей наврежу, но она словно находится под наркозом.
Все почти готово, остается последний, крохотный укол. Яркурат, до этого обманчиво притихший, обрушивается со всей яростью и мощью, но меня не остановить. Не остановить!
Все мое тело словно горит, я кричу от невыносимой боли, гарь забивает ноздри, прилипает к губам, языку, небу и глотке, я чувствую, что не выдержу, не смогу, не смогу, и все-таки делаю это, ставлю точку, заканчиваю ритуал, прежде чем всплеск ужасающей злой силы валит меня с ног.
Мои веки тяжелые, очень тяжелые. Я медленно разлепляю их и с трудом, цепляясь за край кровати, приподнимаюсь с пола на колени. Получилось? Мне страшно, очень страшно узнать ответ на этот вопрос.
Я смотрю на неподвижную Алину, безмятежную, хрупкую, нежную, и впервые за долгие месяцы снова вижу в ней своего ангела.
Получилось! У меня получилось!
Я делаю над собой усилие, встаю и целую ее в губы, после чего мое обессилевшее тело снова оседает на пол.
Дрожь никак не утихает, но я противлюсь ей и делаю еще одну попытку принять вертикальное положение. На ватных ногах плетусь в ванную. Наваливаюсь на раковину и тяжело дышу: к горлу подступает тошнота, но мне удается справиться с приступом. Включаю воду и отчаянно тру руки и лицо, пытаясь смыть все пережитые ужасы, отгоняя их прочь.
Алая, алая, словно бутоны бабушкиной гортензии, вода стекает по стенкам раковины в слив.
Нервный смешок рождается у меня в груди, потом еще один и еще, и вот уже дикий, необузданный хохот рвет мои легкие на части, ломает ребра, ползет по позвоночнику, выворачивает нутро наизнанку. С трудом получается разогнуться, и я смотрю в зеркало на то, как сочится красная пена из обезображенного улыбкой рта, как слеза медленно катится по небритой щеке, такая же черная, как и мои глаза. Потемневший язык облизывает губы, наслаждаясь изысканным вкусом крови истерзанного существа, ангела, у которого не было шанса спастись.
Сломать человека не сложнее, чем разбить горшок, отправить письмо с глупыми картинками или спрятать нож его собственной рукой.
Автор: Александра Лебедева
Оригинальная публикация ВК