Нет, ребята, всё не так, всё не так, ребята !
Смешная ситуация сложилась с самурайским кодексом чести "Бусидо". Его очень часто иллюстрируют всякими суровыми цитатами (в основном сводящимися к тому, что в 99 процентах случаев выход из сложной ситуации — это самоубийство), которые обыкновенно берутся из книжки "Хагакурэ" — "Сокрытое в листве". Она очень сочная, атмосферная, в ней очень много красивого пафоса на тему того, что в жизни самурая все крутится вокруг его смерти и прочего в духе фантазий Юкио Мисимы.
Вот только написана она была в 18-м веке и была особо никому не нужна, потому что на дворе уже давно стояли мирные времена и вся эта гипертрофированная мораль из времен Сэнгоку уже вообще никому не упала. Книжку потом стараниями идеологов-милитаристов в 20-м веке на свет божий вытащили и завертелось. В смысле, до сих пор многие строят свои представления о более ранних самурайских эпохах, отталкиваясь от видения автора Хагакурэ, забывая, что это, в общем-то, такая фантазия на тему "как должно все быть устроено" от старого ворчуна, которого окружают сплошь забывшая заветы предков молодежь.
Так что не стоит считать, что в каком-нибудь 15-16 веке действительно любые дилеммы в самурайском обществе решались через срочное сэппуку — это все равно, что считать, будто каждый древний грек в обязательном порядке был атлетом, потому что так это хотели видеть какие-нибудь ностальгирующие по несуществовшему никогда прошлому европейские интеллектуалы Нового времени.
Автор "Хагакурэ", кстати, сам самоубийство после смерти своего сюзерена не совершил, хотя по всему его писанью должен был. Но времена не те были, такие дела.
Самураи были прям настолько преданы принципам, что, когда читаешь историю внутренних японских межфеодальных разборок, постоянно испытываешь одну эмоцию - удивление. Причем удивление от того, как часто персонажи предают своих сюзеренов и союзников, переходя на более выгодную сторону в самый интересный момент. Прямо таки образцы следования жесткому моральному кодексу, ага-ага.
Один из японских историков, именно эту мысль и озвучил: " когда изучаешь историю средневековой Японии, удивляешься количеству коварства, измен и предательств. Где же принципы благородства которые проповедует кодекс Бусидо" ?
Руна дня 02.06.24 ОТИЛА
Значение ОТИЛА:
это руна границ и свободы. наследство духовное и материальное. Руна символ рода, семьи, предков, Родины, дома, имущества, традиций и всего того, что вы должны защищать и о ком заботиться.. Отила - состояние души, состояние ума, ощущение удачи и счастья. В нём - источник радости, процветания и исполнения желаний, мудрость предков и весь Ваш жизненный опыт
Древнейший буквальный перевод названия этой руны, дошедший до нас из материковых германских источников, – знатный человек
Отила это ещё и таинство крови и земли, у англосаксов и других древних народов освящение земли кровью, пролитой в битве, гарантировало готовность воинов впредь защищать эту территорию. Взаимозависимость людей и земли, которую они обрабатывали, на которой и за которую они готовы были отдать жизнь, защищая свое племя – обеспечение передачи земельных владений по наследству. Так возникали поселения, общины и целые нации
🌿🍃🌿
Когда ты Человек, а не Зверьё,
Теряют смысл внешние запреты,
Здесь совесть и достоинство твоё –
Законы, пусть их писаных и нету.
Нас отличает от животных стыд,
Безжалостно хозяина он судит.
Лишь до тех пор, пока он не забыт,
Мы с вами и ведём себя как Люди.
Нам совесть – и свидетель, и судья,
Она допрос с пристрастьем учиняет.
Безропотно ей доверяю я
В себе судить и мучить негодяя.
Достоинство заменит этикет,
Поможет добровольно состраданье.
Поставят стыд и совесть нам запрет
На разные животные желанья.
Границы каждый выставляет сам,
Пусть тяжело себя порой неволить.
Жизнь позволяет слишком много нам,
Немного я могу себе дозволить
***
Но в каждом Зверь сидит, и часа ждёт
Прорвать добра и чести оборону.
Пуская же человек пока живёт
На поводке из правил и законов
[автор Монтвид]
Руна дня 01.06.24
Значение руны ЭЙВАЗ:
преодолимые трудности, просвещение, терпение, инициация, защищенность.
Руна символизирует мировое древо Иггдрасиль, оси, пронизывающей миры и связующей человеческий мир с божественным и хтоническим царствами. Это соединение верхнего и нижнего, Света и Тьмы, жизни и смерти. Тис может гнуться под ветром, но никогда не сломается; он выносливей остальных деревьев. Он остается зеленым посреди зимы — жизнь посреди смерти, — и этим согревает людские сердца.
Руна рыцаря, воина, защищающего и ведущего к цели. В самом первоначальном своем значении руна Эйваз олицетворяет борьбу во имя жизни.
Руна Эйваз способствует духовному просвещению. Один приносит себя в жертву на ветвях Иггдрасиля. Первым из всех живых существ совершив добровольный шаг по пути эволюции, он превзошел себя и преобразился из Игга в Одина
🌿🍃🌿
Когда душа от боли рвется,
И кажется — не выйти из сетей...
Пусть от добра она не отвернется,
Ты вспомни лучший из прожитых дней
Ведь все проходит, все твои ошибки
Тебя сильнее делают, мудрей
Не покоряйся, даже если трудно,
Спасение приходит лишь в борьбе!
Дорога гладкой в жизни не бывает,
Порой камнями твой засыпан путь
Но сильный эти камни убирает,
А слабый духом пробует свернуть
Когда даются сложности, проблемы
Ты узнаешь лицо своих друзей
И те кто до конца во всем с тобою
Тех с каждым вдохом ценишь ты сильней
А все проблемы все таки проходят
Уходят все не нужные "друзья"
Ведь просто так ничто и никогда не происходит
На то тебе дана и жизнь твоя...
А жизнь учитель очень мудрый,
И слабых духом просто бережет
Жалеет слабаков и трусов,
И сильным людям испытания дает
Ведь жизнь прожить не ежиков лохматить,
Бывает очень плохо на душе
Но свет что путь твой освещает,
Дается от рождения тебе...
И несмотря на трудности и страхи,
Ведь основное, душу сохранить.
Ее добро, ее цветные краски...
Ее способность волшебство творит
[автор Алёнушка Высоцкая]
Руна дня 31.05.24 АНСУЗ перевёрнутая
Значение руны АНСУЗ перевёрнутой: неправильное понимание, иллюзии, подчинение другим, скука, тщетность, трюкачество, неведение; бесполезность, обман, сопротивление обучению, хитрость, неискренность, жульничество, фальшивость, ошибочные советы, помрачение ума, ссора со старшими.
Руна Ансуз — одна из самых, самых священных рун. Область ее действия не ограничена: она относится как к духовному, так и к материальному миру. Ансус связана с верховным Божеством скандинавской мифологии — Одином, а также с его противоположностью — Локи, коварным Божеством, темным и светлым одновременно
Ансуз перевёрнутая может также означать утечку информации и\или промышленный шпионаж, указать на отсутствие необходимой информации и недостаток ясности или провокацию.
🌿🍃🌿
Я теперь без труда грусть меняю на смех,
Я теперь не держу проходящее мимо:
Ты просил меня стать самой сильной из всех -
Так любуйся, насколько я неуязвима!
Я теперь не сижу в тишине гробовой,
Не впадаю в тоску, не впадаю в немилость:
Ты просил меня брать все от жизни с лихвой -
Так смотри же, как много во мне поместилось!
Но что лучше всего: я умею любить -
Так умею любить, что другим и не снилось!
Ты учил меня лгать и учил меня жить -
Так гордись, наконец: я всему научилась!
[автор Ах Астахова]
На жертвенном алтаре - вождь
«Божество принимает жертву». У этой распространенной в Черной Африке (да и только ли в ней?) формулы есть неожиданные грани. В жертвоприношении язычники издревле различали форму поклонения божеству и, как это ни странно, порой приносили в жертву… его самого. В тотемических культах на алтарь богу возлагалось его подобие - животное, в которое он чаще всего воплощался, навещая грешную Землю. Митру, доброжелательного бога дневного света из индоиранского пантеона, 25 декабря, в день его рождения, задабривали быком, образ которого он принимал.
В Потнии веселому хмельному Дионису под дифирамбы приносили в жертву козла, в обличье которого он временами резвился среди простых смертных, а в Лаодикее на жертвенник в честь вечно юной богини охоты Артемиды клали трепетную лань. Финикийцы и хетты сжигали божество в лице идола или персонифицировавшего его человека.
В Ниневии чтили бога Сардана, изображавшегося полумужчиной-полуженщиной. В пурпуре и золоте земной «временный заместитель» Сардана, которого считают прототипом Адониса, поднимался на «эшафот» - поленницу, красиво сложенную из деревьев ценных пород, и его сжигали под музыку, танцы. В Древнем Египте регулярно приносили в жертву, убивали, а потом разрубали на кусочки человека, олицетворявшего Осириса, двойника Аттиса вешали, Орфея, Ваала и Индру четвертовали, а вот воплотителей Астара, претендовавшего на власть над миром, или его супруги Астарты, богини любви и плодородия из западносемитской мифологии, то вешали, то четвертовали, то, наконец, как Осириса, резали на кусочки.
В мифе об Аттисе, связанном с оргиастическим культом Великой матери богов Кибелы, дарительницы плодоносных сил земли, рассказывается, как сын фригийца Аттис впал в безумие, оскопил себя и столь неожиданным способом сделался божеством. Из его жертвенной крови выросли цветы и деревья. В образе Аттиса уживаются, казалось бы, крайние, несовместимые мысли о плодородии и необходимости аскетического самоограничения.
Однако с давних пор бытовало убеждение, что возвыситься до божества, пусть даже младшего, или обрести бессмертие могли только короли, вожди и жрецы, но не простые смертные: «что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку», а «ослы удовлетворяются скудным кормом». На островах Тонга, например, будущая жизнь была привилегией одной касты. По верованиям островитян, переселиться в божественном просветлении в страну блаженства могли лишь предводители и люди из высших каст. Правда, для них, надо признать, эта льгота нередко влекла за собой очевидные неудобства, с точки зрения современного человека: в один прекрасный день при сносном состоянии здоровья приходилось, доверяясь лишь честному слову всемогущих жрецов, отправляться в края, откуда никто еще не возвращался.
Беспощадный обычай и его ревностные блюстители вынуждали будущего бога добровольно ставить точку на собственной жизни. Тогда в подобной процедуре ничего страшного не видели: игра стоила свеч. Более того, суверены, когда наставал момент переселения в мир иной, в целом охотно предавали себя воле судьбы, чтобы в сане божества и на том свете быть наверху, наслаждаться неизбывной молодостью и вкушать амброзию.
Так уж повелось: вожди всегда пытаются уподобиться богам, а близорукие, бездуховные подданные им в тон потакают, руководствуясь философией «кусок с барского стола». Как рассказывает автор книги «Этруски начинают говорить» Захари Майяни, у хеттов смерть вождя означала его перевоплощение в божество. Главная идея сопутствующего тому обряда состояла, по-видимому, в том, что «смерть в качестве ритуальной жертвы придает божественность. Но лишь король достоин стать богом и быть центральной фигурой ритуала». Похожее наблюдалось у древних евреев и германцев. Они щедро приносили в жертву своих правителей, царских сыновей или отпрысков благородных семей, лишь бы благоволили боги, духи и предки.
Лиц, воплощающих Йеуда, сына финикийского бога Кроноса, отождествляемого с Молохом, наряжали в королевскую тогу перед церемонией перехода в мир богов, а впоследствии человеческие жертвы приносились уже ему, столь счастливо перебравшемуся в манящие неведомые чертоги. Перед тем как четвертовать родного сына, карфагенянин Малеус облачил его в королевские одежды.
В древности жрецы культов руководили жертвоприношениями и иногда одновременно исполняли в них печальную роль жертвы. Так, в Пануко (Мексика) в эпоху испанского завоевания колдуны, почитавшиеся как божества, по своей доброй воле горели в кострах во время всеобщего экстаза и веселья. Вокруг огня шла неистовая пляска, а из пламени раздавались прощальные слова нарождающегося божества. Когда кости превращались в золу, из-за них горячо спорили, даже ссорились, старались растворить хотя бы щепотку в сосуде с вином и хлебнуть оздоравливающее, облагораживающее зелье и тем самым приобщиться к сонму всемогущих и вечных.
Многие племена и народы Африки отвергали и отвергают как кощунственную мысль о том, что их правители и жрецы смертны. Большой или маленький монарх на континенте никогда не умирал - он просто не мог угаснуть, так как в глазах народа олицетворял всеобщее духовное и материальное благополучие, а потому обожествлялся. По преданиям моси (Буркина-Фасо), вождь имел бессмертную душу и никак не мог ни одряхлеть, ни испустить дыхание, ибо в противном случае с его кончиной небеса рухнули бы на землю и наступили бы гибель народа, конец мира. «Чтобы спасать народ, надо жертвовать вождями», - в прямолинейной, откровенной форме выражали ту же идею Исраэл Зангвил и Теодор Герцль - только у африканцев она была оформлена мягче и красивее. Моси всячески скрывали, маскировали кончину императора. Передачу власти затягивали на год. Промежуточным лицом в династии сначала становилась старшая дочь императора моси, носившая мантию отца. Через нее передавали просьбы и пожелания суверену, которого уже не было в помине. В конце года она уступала трон другому переходному лицу, долго жившему при дворе и имевшему право «вместить в себя душу властителя». Только затем избирался новый император, а «носитель души прежнего» удалялся в глухомань и не мог видеть монарха, дабы не сглазить его.
Английский ученый Лингардт рассказывает, что в народе динка на востоке Африки заживо хоронили жрецов, когда те были на пороге смерти. Для «хозяина рыбацкой остроги», как называли уходящего из жизни сановника, отрывали яму, стелили в ней удобную постель. Яму перекрывали платформой в виде рамы, стянутой кожаными ремнями, и клали на нее коровий навоз. Умирающий, когда его опускали на дно и укладывали в постель, бодро распевал песни, обещал соплеменникам заступаться за них. Они же, восхищаясь отвагой «хозяина рыбацкой остроги», предавались буйному веселью, слыша, как жрец гарантировал им заступничество и жизнь, «не омраченную никакими несчастьями». Когда он замолкал, могилу заваливали навозом. И никто не говорил: «Как жаль, что он умер». Все говорили: «Это очень хорошо, что у нас появился такой могучий защитник».
Но если бы его смертный час пробил на глазах динка, то это предрекло бы крах, великую беду всему клану. Посредством такого обряда они как бы оберегали «жизнь», бессмертие жреца и, следовательно, заботились о жизнестойкости своего народа.
До середины XIX века северные племена Белого Нила (шиллук, динка, нуэр, кич, бор, шир, алиаб) в угоду духам и доброму божеству убивали вождей. В 1504 году черный народ шиллук, пришедший из Центральной Африки, форсировал Белый Нил, разгромил арабов и основал султанат Сеннар (египетский Судан). Властитель шиллук служил образцом «обожествленного суверена», имевшего минимум политической, исполнительной власти и массу ритуальных обязанностей. Большой совет в любой момент мог решить вопрос о принесении его в жертву. Трон наследовал старший сын. Другие сыновья покорно следовали за отцом в «царство теней». Султана казнил член его семьи, сидэль-кум, его доверенное лицо в период всего правления. Орудием казни был ритуальный меч. Иногда прибегали к удушению.
Самые отважные расправлялись сами с собой. Как утверждает французский ученый, автор ряда книг о таинственных ритуалах Поль Марсиро, в 1866 году на юге «далекой Индии чудес» царь после двенадцати лет правления, помня отчие заветы, уселся на монументальную пирамиду из дров. Перед этим совершил публичное омовение, сотворил под звуки музыки молитвы. Затем хорошо отточенным ножом на радость идолу отхватывал себе нос, губы, уши, кусочки тела, потом перерезал себе горло. Полыхнули языки пламени - и смелый царь совершил перелет в заповедный край благоденствия.
Африканские обычаи своей самобытностью очаровывали Диодора Сицилийского. «Но самое удивительное происходит при смерти царей, - упоенно рассказывал историк. - Жрецы, находящиеся на острове Мероэ[1] совершающие услужение и почести богам, занимающие величайшую и властнейшую должность, посылают вестника к царю, приказывая ему умереть, как только это им придет на ум». Во времена Птоломея II эфиопский царь Аракакамани (270–260 гг до н. э.), получивший греческое воспитание, увлекавшийся философией, пренебрег повелением жрецов, отказался стать богом и умертвил… обычай.
Примерно так же поступил в другой части света - в Каликуте на Малабарском берегу царь Саморин. После двенадцати лет правления, когда настал ему срок умирать, он устроил пир, длившийся 10–12 дней. К концу пиршества суверен уговорил старейшин ограничить до четырех придворных число имеющих право лишать короля жизни. Саморин приказал тысяче воинов охранять его и устранять тех, кто попытается казнить его. И находчивый король, презревший предрассудки, спокойно довластвовал до самой смерти.
У банту на юге Африки вождей порой вели к жертвенному алтарю после определенного срока правления. По их убеждению, у короля, чересчур долго засидевшегося на троне, притупляется чувство справедливости, растут самоуверенность и самомнение, а короли должны быть безупречными, тем более что с человеческими пороками им не нашлось бы места в ареопаге великодушных богов. Впрочем, «целомудренна та, которой никто не домогался», предупреждает латинская пословица, иначе говоря, безгрешен тот, кто еще не родился. Ликвидация суверена проходила внезапно. Когда любимый монарх попадал в объятия Морфея, к нему в опочивальню прокрадывался палач, набрасывал на спящего покрывало или одеяло и душил его. Или же вождя замуровывали - и он умирал от голода или удушья. Еще в конце прошлого века один старый банту, по словам П. Марсиро, рассказал ему, что предпочел уклониться от такой участи, поступившись своим титулом и правами на проживание среди богов. Смерть во сне почиталась легкой, так как у погруженного в сон человека душа разлучается с телом и витает в небесах.
В Конго личность шитоме, как называют жреца, священнее, чем фетиши. Тот, кто добивался приема у шитоме, должен был проявлять покорность и униженность, ползти к нему в пыли, стонать, плакать, нести богатые дары. Для шитоме отдавали часть урожая. В качестве драгоценных сильнодействующих талисманов они милостиво распределяют полусгоревшие кусочки дерева из своего священного очага. Жреца, оказавшегося на смертном одре, приобщал к богам ударом дубины или душил его преемник, сам становившийся шитоме после зловещего ритуала.
У сакалава на Мадагаскаре в династии Вулумена королю, дышавшему на ладан, специальным ножом перерезали горло - и он в тот же миг попадал в мир предков, в разряд божеств. В народе уха (Танганьика) короля, готового вот-вот испустить последнее дыхание, было принято душить. Его тело зашивали в шкуру белой коровы и засушивали, затем клали в пирогу, на которой возводилась маленькая хижина, и пускали вниз по реке в вечное плавание. Наверное, подобного рода процедуры отчасти преследовали желание облегчить страдания умирающего.
В лучшем случае королям и вождям удавалось задобрить божеств и духов, откупившись от них какой-либо частью тела. В одних случаях отсекали какой-то ценный, но не жизненно важный орган, в других выпускали кровь, в третьих отрезали волосы… «Принесение в жертву части тела самого почитателя является самым обычным делом, - объясняет этнограф и историк Эдуард Берпетт-Тайлор. - При этом целью жертвы может быть принесение дара или дани либо, согласно правилу - часть вместо целого - замена какой-либо частью тела целого человека». У никобарцев, например, можно видеть погребальное жертвоприношение, в котором сустав пальца служит заменой целого человека.
Обмолвимся мимоходом, что в древности в ряде стран предводитель слыл самым умным и совершенным в своем народе. «Жена Цезаря должна быть выше подозрений», сказал Цезарь. Ну а о самом-то Цезаре не стоило и говорить. И горе было ему, если вдруг у него появлялся малейший физический недостаток. У розви (нынешнее Зимбабве), положившим начало в народе шона крупному клану каранга, достаточно было выпасть зубу или проглянуть лысине, чтобы вождя завлекали в ловушку и душили черным шнурком. Однажды правителя принесли в жертву за то, что он, потеряв бдительность, чихнул.
В эпоху Диодора Сицилийского у эфиопов существовал обычай: если царь по какой-либо причине повредит себе какую-нибудь часть тела, то все его друзья добровольно лишали себя той же части тела, так как негоже фаворитам и друзьям царя, сломавшего ногу, бравировать перед ним здоровыми ногами. Суть же заключалась в том, что люди приносили массовые жертвы богам во здравие и за долгую жизнь своего властелина. Вот почему порой за хромым вождем во время торжественных выходов ковыляли калеки-сановники. Та же форма лести замечена и у других африканских народов.
Обычай приносить в жертву суверена проник и в христианские ритуалы английского средневековья. В районе 1100 года короля Вильгельма Руфуса убил стрелой сэр Вальтер Тиррел, один из его фаворитов. С точки зрения ряда историков, архиепископ Кентерберийский, канцлер Англии Томас Бекет, канонизированный в святые, был принесен в жертву вместо короля Генриха II. По приказу монарха архиепископа убили четыре рыцаря, оставшиеся ненаказанными. А английский ученый Маргарет Мюррей считает, что Жанна д’Арк и маршал Жиль де Раис (1400–1440 гг.), который стал прообразом Синей Бороды, являются жертвами ритуала.
Проще и, наверное, гуманнее - без всяких жертв - поступил римский император Домициан, который однажды начал официальное послание от имени прокураторов словами «Dominus et deus noster sic fieri jubet» («Так повелевает наш господин и бог»), после чего к нему устно и письменно обращались только как «Наш господин и бог». Он же с увеличенной подозрительностью и жестокостью преследовал всякое неосторожно оброненное слово, всякое вольное выражение, бросавшее тень сомнения на его божественность, квалифицируя это как «государственную измену».
Стоит оговориться, что не все власть имущие торопились занять место среди божеств в будущей вечной жизни. Большинство правителей исподволь подыскивали себе достойную замену на алтарь богам. Уникальный случай, когда вождь самолично убивал людей, принося их в жертву вместо себя, описал Гольбах в XVIII веке: «Король Марокко Мулей Исмаел, в жилах которого текла кровь пророка, собственноручно перерезал горло пятидесяти тысячам подданных. Он казнил их по выходе из мечети, и его жертвами часто становились даже родные дети. Подданные считали великой честью погибнуть от его руки или по его повелению, так как «тот, кого разит рука короля, попадает прямо в рай».
Саги о легендарных конунгах Швеции и Норвегии насквозь пронизаны верой скандинавов в возможность через посредство и при помощи богов воздействовать на течение времени, определять его характер и содержание. Желая продлить себе жизнь, конунг Аун отдавал сыновей в жертву языческому божеству Одину, который «оберегал страну от врагов и даровал добротный урожай и мир». Когда старый Аун заклал первого сына, Один пожаловал ему еще 60 лет жизни. По истечении этого срока конунг принес в жертву другого сына и получил от божества заверение, что он останется в живых до тех пор, пока будет дарить каждые десять лет по сыну. Аун заклал семерых сыновей, но настолько одряхлел, что утратил способность передвигаться и его носили.
Жертва восьмого сына продлила ему жизнь еще на десять лет; но он уже не поднимался с постели. После девятой жертвы Аун жил, питаясь из рожка, как младенец. У него оставался последний сын, но шведы воспротивились этой жертве, и тогда немощный вождь отбыл на тот свет, а о его святости и воле к жизни складывали легенды.
Эта сага перекликается с мифом о титане Кроне, сыне Урана и Геи. Хитростью низвергнув отца, он ради верховенства среди богов пожирал своих детей, поскольку, по предсказанию Геи, один из них должен был лишить его жизни. Авраам в Ветхом Завете из-за любви к Богу едва не принес в жертву своего сына Исаака и уже приготовил дрова и огонь для всесожжения. Но Ангел Господень не дал поднять руку на отрока и сказал: «Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело и не пожалел сына твоего, единственного твоего, то Я благословляя благословлю тебя, и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих…»
«Что б ни творили цари-сумасброды - страдают ахейцы», - писал Гораций о Троянской войне в «Посланиях». Так повелось повсюду: от глупостей стоящих у власти страдает безвинная масса. В былые времена в королевских семьях держали мальчиков для битья, которым было предоставлено почетное право получать надлежащее число ударов по их плебейским ягодицам всякий раз, когда августейшие отпрыски допускали нарушение правил хорошего тона или не учили уроков.
Любопытно одно - в мифах, легендах и описаниях таких обрядов нет почему-то ни тени сострадания к детям, которыми жертвуют во здравие и долголетие их отцов, а ведь бывает, родители жертвуют целыми поколениями ради личной выгоды или славы. Иногда тщеславие подавляет в человеке лучшие чувства… Ярл Хакон, правивший в конце X века Норвегией, поступился сыном ради победы над викингами. Как писал Эдуард Бернетт Тайлор, в Перу инка или другой важный человек, заболев, приносил в жертву божеству одного из сыновей, умоляя принять его вместо себя.
Дальше - больше; в эпоху декаданса, когда низко падала мораль общества, а эгоизм и самодовольство подавляли все понятия о добре и справедливости, королей на жертвенниках мало-помалу стали заменять узники и рабы, которым все же перед смертью торжественно обещали и присуждали эфемерное королевство в потустороннем мире, хотя, как осмелился выразить свои сомнения один из презренных рабов, «лучше ползать в пыли перед хозяином на этом свете, чем благоденствовать на том». В Карфагене однажды перед гигантской статуей Кроноса медному идолу поднесли жизнь двухсот детей из благородных семейств.
Да и до того карфагеняне одаривали его детьми из высшего круга. Впоследствии нашли компромисс, решив покупать и откармливать для этой цели чужих детей. Но много ли человечности в замене одних малолетних смертников другими? Конечно, страх перед идолами понятен, понятно и желание сатрапа прожить подольше или в крайнем случае получше устроиться после смерти в ином мире, но сколько все-таки непостижимой разумом жестокости в подобных ритуалах!
Ради спасения царей жертвовали пленниками. В Мексике богу солнца Тескатлипоке выбирали за день до жертвоприношения самого молодого и красивого военнопленного, давали ему четырех девственниц. Наутро он гордо шествовал во главе процессии рядом со статуей бога. Народ воздавал ему и идолу одинаковые почести. Затем мужчину убивали. Жрецы с почтением уносили его сердце как жертву богу, а остальные органы съедали ради собственного блага.
- Почему в Африке или в других районах мира в древности приносили в жертву самого вождя? - спросил меня как-то Поль Марсиро. - Такие обычаи сложились у народов, которые не могли вообразить, что их предводитель в состоянии дряхлеть, терять силы по болезни или старост. Болезнь или увечье вождя ставили под угрозу плодородие, равновесие в мире и обществе. Его ритуализированная смерть сопровождалась вступлением на трон человека более молодого, энергичного и тем самым способного восстановить стабильность и процветание общества. Но это только частичное объяснение.
Жертвоприношения были умилостивляющими, предупредительными, искупительными, благодарственными. Принесение в жертву вождей, судя по известным фактам, относится к первым двум группам. Жертвователь рассчитывает на ответное благодеяние божества. Э. Тайлор видел истоки этого обряда в воззрениях анимистов. «Анимист признает, что духовные существа управляют явлениями материального мира и жизнью человека или влияют на них здесь и за гробом, - пишет он. - Так как, далее, анимисты думают, что духи сообщаются с людьми и что поступки последних доставляют им радость или неудовольствие, то рано или поздно вера в их существование должна привести естественно и, можно даже сказать, неизбежно к действительному почитанию их или желанию их умилостивить».
Анализируя учения о человеческой и других душах, этнограф обнаруживает много сходства и стыковок в религиях, психологии и понятиях «дикарей» и цивилизованных народов. Туземцы Никарагуа в 1528 году на вопросы об их религии отвечали: «Когда люди умирают, из их рта выходит нечто похожее на человека. Это существо отправляется к месту, где находятся мужчины и женщины. Оно похоже на человека, но не умирает, а тело остается на Земле». Но, признав наличие бестелесной души, предназначенной для будущей небесной жизни, люди подыскивали какое-то тепленькое местечко душам сильных мира сего за пределами жизни.
«Люди не останавливаются на убеждении, что смерть возвращает душу к свободному деятельному существованию, - отмечал Э. Тайлор. - Они совершенно логично стараются помочь природе, убивая людей, чтобы освободить их души для служения духам. Таким образом, возникает один из наиболее распространенных, определенных и понятных обрядов анимистической религии - обычай погребальных человеческих жертвоприношений для пользы умершего».
Важно помнить о причинах подобных обрядов, поскольку история ясно показывает, что человеческий род, не замечая того, склонен возвращаться к прошлому в самых его неожиданных, подчас кажущихся невероятными проявлениях.
«Африка - земля парадоксов», Владимир Алексеевич Корочанцев, 2001г.
Дракон-светильник. Дракон освещающий тьму
Когда он закроет глаза, наступает тьма, откроет — появляется свет. Выдохнет [воздух] —наступает зима, вдохнет — начинается лето. Не спит, не ест, не дышит. А если вздохнет — поднимется ветер. Тело [его] длиной в тысячу ли.(Шань Хай Цзин,перевод Яншиной)
В этом мифе очень интересный тип мифического мышления. Самый ранний. Этот миф(его основная,сюжетная схема) древнее мифов о богах человеческой внешности и человеческого поведения(Теизации - олимпийские боги, самые яркие представители такой мифологии).
Это древнейший миф. Мифическое божество которое управляет самой природой полностью.
Этот миф - это самая ранняя,анимистическая форма мышления первобытной религии.
Он не подходит под стандартное,короткое определение анимизма - "поклонение духам природных объектов,вера в их существование,вера в одушевлённость природы". Это дух всей природы,а не природного объекта. Его поведение идеально слитно с природой. Этот миф - жемчужина примера неиндивидуального,коллективного,дологического мышления.
Неиндивидуальное мышление - у духа нету индивидуального поведения,у него есть естественное поведение,которое является поведением природы. Точней выражаясь,это не его поведение,а поведение природы. От любых его действий следуют глобальные изменения в природе. В этом духе вообще нету индивидуального поведения,которое есть в двух предыдущих статьях("Расшифровки древнекитайских мифов" - в первой части - спустился,сделал землю плодородной,родил(передал), во второй части такое поведение - напал,убил). В этой же статье дух ничего не делает. Он не делает уникальных действий,он просто "существует". Он просто производит действия олицетворяющее лишь,что он живое(одушевлённое) существо всей природы и не более. Строчка мифа - "Не спит, не ест, не дышит" настоятельно подчёркивает, что в нём нет ничего человеческого в его поведении. Также отсутствие в нём идентичности(индивидуальности) наблюдается в его имени. "Гора-колокол" - это не его имя,а имя горы. "Дракон - светильник" - имя вида существа,имя осветительного прибора,но не его собственное,уникальное имя.
Коллективное мышление которое видит всё слитно. Коллективное Мышление которое,ещё не стало разделять множество природных объектов и поместило их всех в одного главного духа. Любопытно,что такой тип мышления даже не зафиксирован у шанцев в позднешанском периоде(XIII - XI в. до н.э.) в письменности,в гадальных костях. В них - множество духов природы.
Фэн - Ветер, Юнь - Туча, Сюэ - Снег, Фан - духи (четырех) сторон света (сы фан), Ту - дух земли, духи гор и рек(Куликов Д.Е.)
Надписи на гадальных костях,перевод Крюкова М.В.
В статье "Когда исчезли китайские мифы" я написал наиважнейшую деталь, которая помогает нам понимать что перед нами. Миф или не миф(легенда,героический эпос,сказка). Наличие ритуальной темы в сюжетной схеме. Она значимое место занимает в сюжете или нет? Ответ на этот вопрос - это и есть ключ к пониманию всего этого.
Имя бога Горы-Колокол — Освещающий Тьму (Чжуинь)(Шань Хай Цзин,перевод Яншиной)
Имя = ритуал. Культ поклонения Горе-Колокол. Тема ритуала занимает значимое место в тексте.
Строчки из другого варианта этого мифа:
Он дарует ветер и дождь. Он освещает Великую Тьму. Его зовут Дракон-Светильник.(Шань Хай Цзин,перевод Яншиной)
Его имя = неодушевлённый предмет. Но этот предмет является объектом поклонения? Представлялся ли светильник в Древнем Китае у автора этого текста,как культ к этой неодушевлённой вещи? Не знаю,но точно знаю,что поведение = ритуал. "Дар" от духа. И в этом варианте мифа тема ритуала является важнейшим,смысловым компонентом сюжета.
Дополнительных комментарий Хун Синцзу (1090—1155), приводит цитату из сочинения «Ши хань шэнь у» (примерно I в. н. э.; впоследствии утеряно): «Небо обрывается на северо-западе, там нет жизненных начал, ничто не возникает и не исчезает; поэтому там есть дракон с чудесным огнем в пасти, освещающий небесные врата». (комментарий к книге Юань Кэ, Рифтин Б. Л.)
А вот пример, как этот миф "трансформировался" в 100% сказку по смыслу. От ритуалов,культов,фетишизма и т.п. не осталось и мельчайшего следа.
Это животное с человеческой головой,змеиным туловищем красного цвета.Тело [его] длиной в тысячу ли.(Шань Хай Цзин,перевод Яншиной)
Вероятно, китайцы представляли луч закатного солнца в воображении, как появление сверхъестественного,змеевидного туловища в воде. Точней, представляли этот момент как - "Дух захотел показаться людям. Стал видимым".
Видео с горами,рекой и красным закатным солнцем я не нашёл,но оно мне понравилось в плане погружения мыслей в попытки мифического представления.
Пример красного заката:
У Чжу-луна есть и другие варианты перевода. "Дракон со свечой","Cветоносный дракон".
Возможно, этот миф из поселения, которое жило по более древним обычаям,миф стал популярным и распространился на весь китай(XIII-VIII в. до н.э.). Либо возникновение этого мифа было до 13 века до н.э. Сюжетная, популярная схема которого, передавалась из поколение в поколение и мы получили в древнекитайском трактате Шань Хай Цзине переделанную версию древнейшего мифа. Но в нём остался древнейший,основной смысл и это прекрасно,удивительно. Строчку мифа - "Не спит, не ест, не дышит" можно перефразировать в "не двигается" иначе будет природный катаклизм. Дух в горе. Этот миф обладает крепкой связью с фетишизмом. Дух назван неодушевлённым словом - горой,светильником. Некоторые,древние мифы т.е. духи,до теизации,зародились в горе. Прямолинейно,буквально. Дух выходит из горы(частями) и "застревает" в ней. Я это докажу в будущей статье фактами.
В легенде Паньгу есть дополнительная подробность в описании древнейшего дракона. В его имени.
Пань-гу (пань — «блюдо», гу — «древность»). (Рифтин Б.Л.)
Если мы представляем древность в виде длинного,змеевидного тела,то как она должна поместиться в круглое блюдце? Она должна Свернуться.
Имя Пань-гу может быть понято как «Свернувшаяся [в кольцо] древность».
Дун Сы-чжан (1586—1628) «Гуан Бо у чжи» («Расширение „Трактата обо всех вещах"», 1607), продолживший «Бо у чжи» («Трактат обо всех вещах») Чжан Хуа (232-300; см. Фан И-чжи в т. 1), сказано, что «государь(цзюнь) Пань-гу имел голову дракона (лун) и тело змеи».(Кобзев А.И.)
Любопытный факт,то что одно из самых ранних описаний Свернувшееся[в кольцо] древности(Паньгу) совпадает с мифическим описанием Дракона-Светильника.
Д у н С ы ч ж а н (1586—1628), «Пространные записи о различных вещах» («Гуан бо у чжи»), цз. 9, содержат цитату из утерянного сочинения Сюй Чжэна (примерно III в. н. э.) «У юнь ли нянь цзи»: «У государя Паньгу голова дракона и тело змеи. Когда он вдыхает воздух,— рождаются ветер и дождь, когда дует,— гром и молния. Когда открывает глаза, наступает день, когда закрывает,— ночь». (комментарии к книге Юань Кэ, Рифтин Б. Л.)
В 3 в. н.э. считали что такой внешний вид древности относится к мифу Дракона-Светильника. И взяли основную сюжетную схему именного из него для своего Паньгу. Где же такая древность находилась?
Культу́ра Хунша́нь(V–III тыс. до н.э.)
Неолитическая культура находилась на северо-востоке от столицы Китая
Археологические,драконьи находки в этой культуре:
нефритовые драконы культуры Хуншань
Скорей всего, это и есть родина происхождения этого мифа. Конечно истинный,первоначальный, смысловой облик мифа полностью не сохранился в первозданном виде, в Шань Хай Цзине. Передаваясь из поколения в поколение меняется внешность,поведение,имя и самая главная проблема очередной переделки - не понимание основного,главного стержня мифа. Это большая тема. В другой статье приведу пример.
«Мне известно также,какая изменчивая и непостоянная вещь — вымысел, который можно передавать и искажать по произволу, и как удобно с помощью остроумия и дара слова использовать его так,как никогда не приходило на ум первым творцам вымысла».(Лорд Бэкон)
Но одновременно с этим недостатком,есть и у него достоинство,которое уменьшает частоту возникновения переносов,переделок уничтожающие полностью основной смысл мифа. Популярный миф - это крепкий,сильный,смысловой корень. Иначе бы миф исчез спустя множество поколений.
Несмотря на искажение и изменение,мифы довольно медленно утрачивают смысл своего первоначального происхождения.(Эдуард Бернетт Тайлор)